– Приведи мысли и чувства в покой.

А как тут приведешь, когда тебя тянут на дно, не дают выплыть наверх, глотнуть желанного воздуха? Но только так можно долго продержаться под водой. Надо расслабиться. Нет опасности, нет убийцы. Она одна в воде, не страшной, а дающей жизнь. Рита перестала бороться, открыла глаза. Картины алтайского края пронеслись, как ускоренная съемка. И почувствовала кожей, именно кожей, аромат хвои, трав и удивительно живительный запах алтайской воды, соединенной с густым воздухом.... Но это были только ощущения, воздуха как раз не хватало. А со дна на нее смотрел белый как лунь старик, крепкий и сильный, знающий все на свете, губы его открывались:

– Теперь вбирай в себя воздух, чтоб он прошел в живот и там задержался. Вдыхай кожей, жилами, кровью...

Но где его взять, воздуха? Рита, расслабленная – а потому тиски топившего ее человека постепенно разжимались, – внезапно рванула наверх, но не судорожно, а уверенно и спокойно. Лицо очутилось над водой, она бесшумно вдохнула полной грудью, тут же ее погрузили под воду. Рита прекратила какое бы то ни было сопротивление, отдалась воде и проклятым рукам.

– Теперь жди, – шепнул старик. – Вспомни, что когда-то ты жила в воде. Сроднись с ней, стань ее частью, чувствуй, как она вместе с кровью движется по жилам. Твое сердце замедляется, отдыхает, набирается сил. Это просто, отпусти себя...

В запасе шесть минут. Шесть? Откуда? Давно не тренировалась, так, иногда дурачилась. Значит, не шесть, но четыре-то выдержит? А в каждой минуте по шестьдесят секунд. Даже в трех минутах сто восемьдесят секунд. Хватит? А утопленники опускаются на дно или поднимаются на поверхность? Забыла! Не думать! Не тревожить мозг, который подает импульс в сердце, заставляя его трепетать, вместе с тем толкая кровь. Покой.

– Не выпускай воздух из легких, – наставлял ее старик. – Сначала убирай его из живота, убери лишний...

Вторая минута пошла. Руки отпустили. От Риты оттолкнулось тело, а она осталась лежать на воде, чувствуя колебания воздуха и слыша шаги. Третья минута пошла. И не выдохнешь – на успокоившейся глади заметны станут пузырьки. Но если... совсем чуть-чуть выдохнуть? Еще... Никто не прыгает в воду, чтоб утопить ее, значит, наверху никого нет. Еще выдох... Но как хочется вдохнуть!

– Живи, – приказал старик, это был сигнал, что опасности нет.

Рита осторожно приподняла голову. Все, что попало в поле зрения с боков и впереди, мгновенно отпечаталось в мозгу. Рита прислушалась – неясные звуки слышны далеко, а в бассейне никого. Только после этого она позволила себе поднять над водой нос и рот, жадно вдыхала, не смея вылезти. Кто-то шел к бассейну. Рита вновь набрала воздуха и опустила лицо в воду, оставив уши на поверхности.

– Готова, – полушепотом сказал мужской голос.

Но не Германа. Кто-то бросил в воду какой-то предмет. Видимо мужчину поторапливали, потому что он отозвался тихо:

– Иду.

Удаляющиеся шаги. Далеко захлопнулась входная дверь, да, у нее именно такой звук. Совершенно отчетливо Рита ощутила, что дом пуст. Она доплыла до края бассейна, вылезла из воды, стоя на коленях дышала, дышала...

– Что произошло? Почему? – беззвучно срывалось с ее губ.

Бежать отсюда, бежать... Она поднялась на ноги и беспокойно огляделась. Неожиданно у нее все внутри замерло, замерла и она...

– Это твой дом? – произнес Дима, словно увидел жалкую лачугу.

– Папин. – Света выбралась из машины. – Теперь здесь Герман живет.

Она тыкала пальцами в цифры, а ребята осматривали кирпичную кладку.

– Ништяк заборчик, – запрокинув голову, сказал Валера. – Не допрыгнешь. Ну, и где твой брат? Почему не встречает нас шампанским?

– Код не срабатывает. – Света нажала кнопку звонка. – Да что он, спит там? Сколько сейчас времени?

– Полдесятого, – сообщил Дима, наклонившись над рукой. – Вроде бы спать еще рано.

– Ничего не пойму, куда сторож подевался? – Света в сердцах пнула ногой железную дверь, потом отошла на расстояние, приподнялась на цыпочки и вытянула шею. – Свет горит на втором этаже... Герман дома.

– Остается перемахнуть через крепостные стены, – сказал Дима.

– Я лично летать не умею, – категорично отказался Валера.

– И не надо. Светка, подгони машину к стене. Заберемся на нее, потом переберемся на стену.

– Ага, продавите крышу, предки потом стружку с меня снимут, – запротестовал Валера, но Света и Дима сделали все по-своему.

Первым ловко влез Дима, за руки подтянул Свету, которая неуклюже вскарабкалась и оседлала стену. Внизу разлаялись собаки.

– Фу! Фу, я сказала! – отдала она команду псам, те приумолкли, повизгивали, становясь передними ногами на кладку.

– Баклажан, давай быстрей, – поторапливал Валеру Дима.

– Я что, лысый? – Тот и не думал лезть наверх. – Не царское это дело. Мне ворота откройте.

– Ну, спускайся, – сказал Свете Дима. – Я тоже не лысый, собаки меня разорвут.

– С ума сошел? Как я спущусь? Высоко.

– Давай обе руки. Так. Теперь осторожненько... – Дима лег на стену, Света, охая и ахая, спустилась, держась за его руки. – Висишь?

– Вишу, – кряхтела она.

– Отпускай руки. Прыгай, не бойся. (Света ни-ни.) До земли тебе осталось всего ничего... Тогда я отпускаю.

Дима выполнил обещание, разжал руки. Света повисела, пальцы ее соскользнули, и с коротким вскриком она рухнула вниз.

– Кости целы? – поинтересовался Дима.

– Целы. Прыгай, собаки не тронут, они с виду свирепые, а на самом деле добрые.

Он сначала повис на руках, затем благополучно приземлился. Тем временем Света возилась с замком:

– Запасная задвижка почему-то защелкнулась. Валера!

– Чего так долго? – Он протиснулся в узкую щель и замер. – Мама!

Не успел Валера зайти, как вынужденно прижался к стене – его окружили собаки. Он вытянулся, а одна псина тыкалась носом ему в пах, шумно вдыхая. Едва живой от страха Валера зашипел:

– Светка, убери живность. Она мне сейчас откусит кое-что.

– А на хрена тебе, Баклажан это кое-что? – потешался Дима. – Ты же у нас транс, который свистит, а свистеть можно без кое-чего.

– Слушай, вот к чему твоя игра слов? – разозлился Валера. – Никакого смысла. Светка, убери собак, закрой их! Вы хотите, чтоб я умер?

Она загнала собак в загон, вернулась к ребятам, которые не прекращали перепалки, особенно горячился обиженный Валера.

– Странно все это, – произнесла Света.

– Что именно? – Дима махнул рукой Валере, мол, тише.

– Мы так шумим, а нас не слышат? Дом открыт настежь...